Название: Осеннее обострение.
Размер: мини
Категория: гет
Жанр: романтика, экшн
Рейтинг: RG-13
Пейринги/Персонажи: Медузия/Кощеев/Сарданапал, Графин Калиостров, Поклеп, магнетизеры
Статус: закончен
Предупреждения: ООС.
Саммари: Надоело Кощееву бегать за Меди и решил он ее изнасиловать...
Дисклеймер: Все права на использованных персонажей принадлежат Дмитрию Емцу.
От автора: Написано по заявке "Медузия/Кощеев/Сарданапал. Попытка изнасилования, битва бессмертных. "Баста! Я здесь решаю!""


- Медузия, милая, сегодня вы даже прекрасней обычного, - промурлыкал Кощеев.
Ну, это он так считал. На самом же деле чиновник издал хриплый сип, а горловые модуляции, призванные придать его голосу соблазнительные нотки, вообще не удались. Несмазанная дверь сказала бы эту фразу куда романтичней. Тогда как Бессмертник, естественно, счел себя королем соблазнения и несколько удивился, заметив, что Меди даже не улыбнулась.
- Если это все, что вы хотели сказать, когда задержали меня после уроков, то я пойду.
Чиновник нахмурился, дернул бровью. Доцент Горгонова подозрительно прищурилась. Не сказать, что сегодня Кощеев вел себя особенно странно, но женщине все равно было не по себе.
Начиналось все довольно банально: упакованный в блестящий доспех Бессмертник прилетел в Тибидохс рано утром, услал Сарданапала переделывать отчет, вдоволь (часов этак шесть) побродил по школе, дожидаясь, пока у Медузии закончатся занятия, после чего поймал ее у кабинета, торжественно вручил чахлый букетик облетающих гвоздик и потащил куда-то в подвалы под стандартным предлогом «делового предложения». Казалось бы, старая схема, но нет - стоило им немного углубиться в старинную часть Тибидохса, как рядом таинственным образом нарисовался Графин Калиостров с двумя помощниками и тремя магнетизерами. Что это, группа поддержки? Доцент Горгонова была убеждена, что все сомнительные предложения (а других от него не дождешься) следует делать наедине. Возможно, что у Кощеева вновь разыгралась его воспетая сказками паранойя, но интуиция Меди все же шептала, что дело нечисто.
- Как знаете, - неожиданно резко бросил Бессмертник. И этот переход от скрипучего воркования… мягко говоря, настораживал.
Чиновник отлип от сырой стены и шагнул вперед, под зачарованный факел. На золоченом нагруднике заиграли блики; витиеватая гравировка, на которую суровая преподавательница сначала, признаться, не обратила внимания, замерцала оранжевым. «Все будет так, исхода нет» - прочитала Медузия.
Интуиция не шептала. Она вопила.
Доцент Горгонова колебалась недолго. Развернуться, уйти с королевским достоинством или...
- Искрис фронтис!
Доцент Горгонова колебалась недолго, но этого хватило. Бессмертник бросился на пол за секунду до искры. Яркая точка поразила стоящего сзади магнетизера, вторая бесславно врезалась в стену. Медузия запахнулась в плащ, рассчитывая телепортировать, пробормотала заклинание… но не успела - Графин Калиостров ловко высунулся из-за широкой спины помощника и метнул в нее небольшую фигурку – глиняного кота с отбитой лапой. Артефакт, конечно, не долетел - упал в метре от женщины – но зеленая, почти оторвавшаяся от кольца Горгоновой искра неожиданно погасла. Сам перстень вдруг стал холодным… и каким-то подозрительно-легким. Медузия встряхнула рукой, вгляделась в кольцо, машинально убирая с глаз повисшие безжизненными медными прядями волосы. Во время короткого боя они успели превратиться в змей, но сейчас почему-то даже не шевелились.
Волосы Меди были мертвы.
Доцент Горгонова зашипела как кошка, увернулась от трех красных искр, не особо прицельно выпущенных магнетизерами, и, параллельно просчитывая варианты, метнулась наверх. Скользнуть в боковой коридор, затеряться в бесчисленных ответвлениях… Она хорошо понимала, что без магии у нее просто нет шансов. Шнырять по ходам, прорытым нежитью, тоже не слишком разумно... но уж наверняка безопасней, чем оставаться с Бессмертником и его бандой.
Она почти добежала до поворота, но тут из-за лестницы вальяжно выплыли два тучных вампира. Зачарованные факелы загадочно подсвечивали гаденькие ухмылочки на их круглых физиономиях; а Медузия вдруг поняла, что это оранжевое пламя не в силах разогнать царящую в подвалах тьму, и тем, кто не обладает магическим зрением, сложно различить что-то уже в пяти метрах от источника света.
- Сопротивление бесполезно! - крикнул Кощеев, поднимаясь на ноги и брезгливо отряхивая железные доспехи железной же перчаткой. Звук при этом получался кошмарный. – Сдавайтесь!
- Благодарю покорно, - холодно бросила Меди.
Она хорошо представляла, что теперь Кощееву достаточно одного заклинания, но все же не собиралась ждать этой искры. Поджав губы, Горгонова метнулась к Бессмертнику и, помянув недобрым словом его кузнеца-стоматолога, ударила локтем в более уязвимый нос.
Злополучная часть бессмертного тела неприятно хрустнула. Собравшиеся в кружок магнетизеры с помощниками машинально втянули головы в плечи. Сам Бессмертник же хрипло взвыл, и, видимо, заразившись вирусом рукопашного боя (даром что благородство в любой степени этому сухофрукту не свойственно), замахнулся на Меди стальной перчаткой. Доцент Горгонова, хищно тянувшая ногти к его глазницам, успела дернуться в сторону, и удар пришелся вскользь. Висок взорвался болью, не особо приятная физиономия Кощеева расплылась перед глазами. В последнем усилии она все же ухитрилась вцепиться в его лицо, и, теряя сознание, оставила на ссохшейся коже глубокие царапины. Трясущийся над своей внешностью чиновник, конечно, в восторг не пришел и тут же наградил женщину вторым ударом. Обмякшее тело Медузии дернулось, волосы начали пропитываться кровью.
Кощеев подхватил падающую Горгонову, положил ее на пол и, вздернув подбородок, обратился к магнетизерам:
- Ну и за что я плачу вам по дырке от бублика?
Юноши опустили глаза, изображая раскаянье. Затесавшийся в их ряды Графин загадочно шаркнул ножкой, не рискуя уточнять при завистных магнетизерах сумму своего жалования.
Кощеев тем временем стянул с Медузии оранжевый плащ и принялся расстегивать находящуюся под ней простую, но не лишенную элегантности блузку.
- А мы не будем телепортировать? - трусливо поинтересовался Графин.
- Время дорого, - пропыхтел Кощеев, подумывая, не снять ли перчатки. - Не забывайте, у нас всего час. Ну как, у нас - у меня. Потом к ней вернутся способности. Последствия будут... непредсказуемыми.
- А-а... Сарданапал не вмешается?
Обычно не склонный к суеверию Кощеев изобразил три сухих плевка через плечо, огляделся в поисках деревяшки, после чего наконец-то снизошел до ответа:
- По счастью, дражайшему академику есть чем заняться. Когда он о чем-то узнает, будет слишком поздно. Могу представить, как он «обрадуется», увидев свою Медузию...
Кощеев наконец расстегнул последнюю пуговицу и гаденько захихикал, потянувшись скинуть доспехи. Калиостров растянул губы, готовый залиться подобострастным хохотом… и замер, услышав шаги. Тяжелые такие, глухие. Они могли бы принадлежать статуе Командора, но в Тибидохсе такие не водятся.
- А я ведь предупреждал! - пискнул Графин в лучших традициях глупого пингвина (т.е. пряча жирное тело за спины Кощеевских помощников). Он планировал прожить на этом свете еще несколько сотен лет и не желал сокращать этот срок, связываясь с Сарданапалом.
Председатель Магщества Продрыглых Магций, в свою очередь, удивленно обнаружил себя в авангарде, и, оставив попытки снять нагрудник и распихивая локтями магнетизеров, полез в желанный арьергард. Магнетизеры, не желая защищать непосредственное начальство ценой своего драгоценного здоровья, оказывали пассивное сопротивление. На активное у них не хватало храбрости.
Все же первыми пали вампиры. В буквальном смысле – от кольца еле различимой во тьме фигуры оторвались две красные искры и впечатали их в стену.
Графин недоуменно протер глаза, параллельно отметив, что глава Магщества перестал толкаться с магнетизерами и неосознанно повторил его жест.
- Совсем распустились!… Зомбировать всех! - фигура ступила под факел и приняла облик плотного, коротконогого мужичка - бессменного тибидохского завуча.
Графин облегченно вздохнул, решив, что побоище откладывается. «Уж с ним-то мы точно договоримся», - подумал он. Кощеев, похоже, обмозговывал то же самое – во всяком случае, он в задумчивости поместил ладонь чуть ниже шеи – где-то там, под доспехами, болтался его кошелек.
Вот только Поклеп Поклепыч не пожелал договариваться. Он бросил взгляд на лежащую без сознания Медузию и выкрикнул одно из опаснейших черномагических заклинаний. Багровая точка врезалась в блестящий нагрудник неосторожно высунувшегося из толпы магнетизеров Кощеева. Правда, особого ущерба не нанесла – магическая броня ослабила заклинание, и чиновник всего лишь слегка покачнулся.
- Вы нападаете на представителя Магщества!- крикнул Бессмертник, вскидывая кольцо.
- Вспышкус гробулис! - ответил Поклеп и злорадно добавил, - Ныльдвойус!
Кощеев прищурился, готовый отразить неизвестное заклинание. От кольца завуча оторвалась зеленая искра, и… и все. Больше ничего не произошло, и Кощеев быстро выбросил странное заклинание из головы.
Разохотившись, Бессмертник атаковал Поклепа «Трых-тых-тых-тыхсом», воодушевленные отсутствием академика магнетизеры осыпали завуча дождем красных искр, и даже Графин трусливо швырнул еще парочку (правда, как-то лениво, без «огонька»).
Впрочем, Поклепу и этого было достаточно.
Меньше чем через минуту завуч оказался на полу. Он тяжело дышал и сверлил врагов своим знаменитым взглядом; на большее же его не хватало – правая рука по локоть покрылась каким-то странным зеленоватым льдом. Кольцо отказывалось выпускать искры.
Кощеев материализовал влажную тряпочку и устало протер слегка закопченный нагрудник.
- Вот так. А мы ведь могли бы сотрудничать. Графин!
- Сопелиус реланиум! - шепнул Калиостров, выбрасывая искру. В отличие от тибидохцев, он не страдал нездоровой любовью к «Пундус храпундусу» и использовал его менее шумные аналоги.
- Восхитительно! – хихикнул Кощеев, заодно протирая и свою черепушку. - Сделаем дело, сотрем ему память. И Медузии тоже. Графин сымитирует проникновение сквозь «Гардарику», а дальше все пойдет как по маслу. И приготовьтесь разыгрывать изумление – Сарданапал не должен ничего заподозрить. Так что, дружочки, вам придется дать клятву…
- Очнулась, - доложил один из магнетизеров.
Кощеев оборвал себя на полуслове, торопливо сбросил доспехи (они со звоном ударились об пол), и склонился над неподвижной женщиной. Та распахнула глаза в немом изумлении. Кощеев польщенно хмыкнул и запечатлел на ее губах отдающий гнильцой поцелуй, с наслаждением наблюдая, как грозный доцент Горгонова безуспешно пытается – нет, даже не вырваться – хотя бы отвернуться. Но чары держали крепко, и женщине оставалось только лежать и сверкать глазами. Впрочем, Бессмертник мог не бояться ее грозного взгляда – теперь, когда глиняная фигурка отняла ее магию, Медузия не обратила бы в камень даже хмыря.
- Ну вот, доцент Горгонова, а если бы вы согласились, у нас все было бы в лучшем виде,- скрипнул Кощеев, освобождаясь от последней детали своего гардеробы – подбитого ватой белья. - Большая кровать, пять… нет, шесть роз… - он оглянулся на Калиострова с магнетизерами, - А вы подождите меня в коридоре.
- Как скажите, - загудели магнетизеры, с трудом отрываясь от необычного зрелища (причем обнаженного Кощеева они рассматривали куда с большим интересом, чем Медузию с расстегнутой блузкой). Графин вежливо хмыкнул, спрятал за спину зудильник и бочком-бочком направился в другой коридор. Передвигался этот субъект достаточно медленно, и еще успел услышать легкий хлопок.
- А зачем? Мне и тут достаточно интересно.
- Ну кто тут такой… - начал Кощеев, оставив в покое строгие темные брюки доцента Горгоновой (а, точнее, внезапно заевший на них замок). Он раздраженно встал на ноги, обернулся… и встретил немного рассеянный взгляд близоруко прищуренных голубых глаз.
Еще через секунду Бессмертник грудью «поймал» боевую искру и встретился со стеной. Немного повисел на ней, сполз, согнул руку в локте и приготовился встретить противника во всеоружии.
Вот здесь и должна была быть масштабная битва с применением самых разных заклинаний, опасными чарами и хитроумными отводами. Но нет, не случилось.
Пока Поклеп тихонько посапывал в зачарованном сне, Медузия отчаянно (и безуспешно!) пыталась обрести контроль над своим телом, а Кощеев знакомился со стеной, наконец-то появившийся Сарданапал метнулся в сторону, ловко схватил не успевшего улизнуть Калиострова за руку, и, крикнув «Гуллис-дуллис!», толкнул его в сторону Кощеевской свиты. Рыхлое тело Графина мгновенно оторвалось от пола и приобрело невиданное ускорение. Своему дальновидному, но, увы, невезучему владельцу оно больше не подчинялось. Магнетизеров смело.
Чудом не попавший под раздачу Кощеев ехидненько усмехнулся и сфокусировал взгляд на нахальной усатой цели. «Искрис фронтис» не мог особенно повредить бессмертному магу, но все же удар об стену немного сказался на скорости его реакции. Пока Бессмертник обдумывал ответный удар, Сарданапал успел крикнуть:
- Сгиниум визио мео!
От перстня повелителя духов оторвалась ослепительно-зеленая точка. Еще одно, совсем короткое, заклинание, и она разделилась на несколько искр поменьше. Искорки скользнули к Кощееву, к магнетизерам, к сшибающему зачарованные факелы и врезающемуся в стены Графину, к обезвреженным еще Поклепом вампирам… подвал озарила яркая вспышка, и достойные представители Магщества исчезли.


Академик опустился на колени рядом с Медузией, осторожно коснулся ее кольцом и, чуть приподняв голову, озабоченно осмотрел рану. Доцент Горгонова пошевелилась, попыталась приподняться и тут же судорожно дернулась. Сарданапал подул ей на волосы, снимая боль, и слегка прищурился.
- Ну… как? – шепнула Медузия, борясь с желанием прижаться к нему. Голова уже не болела, но женщина чувствовала себя отвратительно. Последствия обездвиживающего заклинания, потеря магии, да еще и перед глазами до сих пор полоскался какой-то туман… так что ей очень хотелось почувствовать себя защищенной. Все же гордость победила, и Горгонова сосредоточилась на том, чтобы застегнуть свою блузку.
- Магия вернется меньше чем через час, - сообщил академик, закончив разглядывать ее ауру. - Еще у тебя, возможно, сотрясение мозга. Тише, тише….
Он осторожно убрал ее руку и принялся застегивать злополучные пуговицы. Иногда его теплые пальцы все же касались кожи, хотя академик и старался свести эти прикосновения к минимуму. Медузия тихо фыркнула – ощущения были… слегка непривычными. Обычно Черноморов как раз расстегивал…
- Вот так. Пойду, посмотрю, что с Поклепом. Пока не вставай.
- Хорошо.
Медузия повернула голову набок и скептически фыркнула, заметив, что академик все-таки споткнулся о золоченый нагрудник и с трудом удержался на ногах.
- Куда ты его отправил? – спросила она.
Сарданапал заметно смутился. Его разноцветные усы мгновенно прекратили шутливый бой и забарабанили по голове.
- Ну, Меди… ты знаешь, у меня не было времени принимать решение. Что первое в голову пришло, туда и отправил.
- И что же изволило вам прийти? – уточнила доцент Горгонова. Она почему-то подозревала, что это не Магщество.
Освобожденный из-под власти зеленоватого льда Поклеп перевернулся на другой бок и сонно позвал русалку.
Сарданапал в задумчивости отпихнул ногой какую-то деталь Кощеевского гардероба.
- Я вспомнил эту… ммм… интересную девушку Пенелопу и случайно отправил их…
- Неужели к Дурневым?
- Да нет же! К тете Настурции. И… к самой доброй… как там ее? Глджбдриэль! Но кого вот куда, я не помню. Надеюсь, эти милые женщины сейчас вместе.
Медузия, постепенно впадающая в характерное для человека с сотрясением мозга полубессознательное состояние, встрепенулась и вновь подняла голову.
- Белый маг не должен быть мстительным, - проговорила она с усмешкой.
Поклеп Поклепыч устроился поудобнее и сонно забормотал заклинания, материализуя сырую рыбу.
Сарданапал повел ладонью, поднимая завуча в воздух, и подошел к Медузии. Спящий плыл за ним, как привязанный. Рыба сыпалась на пол.
- Да, Меди. Не должен. В твоих устах это звучит особенно… интересно.
Он осторожно, бережно поднял женщину на руки и укутал ее же плащом. Доцент Горгонова не отводила от академика сияющих глаз.
- Но этот вопрос мы обсудим позднее. А пока – к Ягге.
Сарданапал окинул подвал прощальным взглядом, намереваясь вернуться сюда за Кощеевским барахлом, и начертил в воздухе руну, телепортируя всех троих в магпункт.

@темы: ТГ, фанфикшен, Медузия, Сарданапал

---

на чистом листе

Этот фанфик я писала на конкурс. Первое место, да))

Название: На чистом листе.
Размер: мини
Категория: гет
Жанр: драма
Рейтинг: RG-13
Пейринги/Персонажи: Сарданапал / Медузия, Чума-дель-Торт, нежить, циклопы.
Статус: закончен
Предупреждения: ООС.
Таймлайн: Во время «ТГ и Золотая Пиявка»
Саммари: Чума торжествует – она наконец-то захватила Тибидохс.
Дисклеймер: Все права на использованных персонажей принадлежат Дмитрию Емцу.


От лица Сарданапала.

Сдается мне, что судьба лишь кажется неприступной – на самом деле эта своенравная дамочка нередко предоставляет нам шанс исправить свои ошибки. Вот именно что исправить: возместить причиненный ущерб или загладить вину. Замазать неестественно-белой краской и небрежно нацарапать что-нибудь сверху. Сама ошибка при этом не исчезает – она остается в тетради и колет память.
Но иногда – очень редко – судьба вырывает листок и предлагает переписать его заново. И это, должно быть, интересно и удивительно, ведь, зная, что было в том, прошлом, листе, ты получаешь возможность не допустить хоть каких-то ошибок. И совершенно неважно, что на их месте мгновенно окажется с десяток других. Не ошибаются только мертвые. И то потому, что… уже.
Ну, я, конечно, еще не мертв, но все же едва ли смогу наделать ошибок. Все, академик, лимит исчерпан. Похоже, теперь мне придется довольствоваться ролью стороннего наблюдателя.
Тот самый исключительный шанс выпал Чуме-дель-Торт – и я просто не успел вмешаться. Не догадался, не доглядел и не смог – я могу вспомнить достаточное количество слов с двумя буквами «не», чтобы оправдать собственное бессилие.
Отличное развлечение.
Впрочем, мне и сейчас нескучно, благо из клетки открывается замечательный вид. Прямо по курсу злорадно скалится мертвая старуха, вокруг рассыпалась ее разношерстная свита: мертвяки, упыри, мавки. И хмыри, целые полчища хмырей. Крохотная коморка в подвалах Тибидохса изрядно расширена заклинанием пятого измерения, и я почему-то не сомневаюсь, что вскоре она сожмется до прежних размеров.
Чума стоит рядом с клеткой, играет чужими перстнями на мерзких, скрюченных пальцах и гаденько ухмыляется (возможности ее отмирающих мышц существенно ограничены; впрочем, богатой мимики старухе не требуется). Она предается сему приятному занятию уже минут двадцать и не спешит начинать разговор.
Да и о чем же нам говорить? Все важное уже сказано, а пустые обмены репликами вроде «Я открою Жуткие Ворота и брошу тебя Хаосу!» и «Мерзкая убийца, ты даже не знаешь, какие силы пытаешься призвать в этот мир!» мне уже надоели. Чумихе, возможно, и нет – скорее всего, она получает от подобного какое-то извращенное удовольствие. Что ж… я не намерен ее радовать и поэтому просто жду. Жду и стараюсь не думать о тех… Нет! Не думать!
В какой-то момент кривая ухмылка на страшном, обтянутом пергаментно-желтой кожей черепе становится еще шире, еще отвратительней. И кажется, что эти мертвые, по странной причуде природы не тронутые тлением покровы с трудом выдерживают напряжение и собираются лопнуть в самый неподходящий момент. Порой я ловлю себя на том, что, пожалуй, испытываю к Чуме какое-то бледное подобие жалости. Это отвратительное почти бессмертное существование не стоит той страшной цены, которую она заплатила. Должна была заплатить…
Поток моих мыслей прерывает довольно громкое, какое-то скрежещущее, повизгивание двери. Ну, или визгливое скрежетание – кому как нравится. Петли давно не смазывали: мы, маги, никогда не пользовались этой коморкой, а Чумиха… будем считать, что убийце нравится слышать звук, отдаленно похожий на собственный смех.
В дверном проеме появляется огромная круглая голова. Единственный глаз в восторге наводится на Чуму, но лезть в коморку циклоп не спешит. Еще бы. Эти полумифические создания не слишком-то дружат с нежитью, и даже присутствие Чумы-дель-Торт не может заставить циклопа проникнуться вселенской любовью, к примеру, к хмырям. Возможно, к какому-нибудь конкретному, но точно не ко всем в целом. И даже зомбирование не поможет.
К счастью для циклопа, в коморку набилось столько нежити, что ему сюда просто не влезть. До Чумы этот факт, похоже, доходит с некоторым опозданием. Она повелительно щелкает пальцами, определенно дублируя приказ мысленно – поросшая рыжей шерстью голова втягивается обратно в коридор; через секунду туда же направляется многочисленная нежить. Конструкция «встать в сторонку и подождать своей очереди» представляется этим существам слишком сложной, поэтому у входа тут же образуется пробка. Чумиху сносит толпой; она гневно шипит и осыпает нежить градом искр. Особо неудачливые представители оседают дымящимися тушкам; их тут же подбирают и выносят собратья. Мне чудится хруст костей.
Последний хмырь переступает порог, в дверной проем с трудом протискивается циклоп.
- Попрощайся со своей Горгошкой! – смеется Чума-дель-Торт. Впрочем, не факт. Возможно, что это кашель. Во всяком случае, пресловутая дверь звучит мелодичнее.
В комнатку грубо вталкивают Медузию - да так, что она налетает на стену и, чуть вздрагивая, сползает на пол; я вижу лапы второго циклопа, но он заходить не спешит. Чумиха разражается новой порцией смеха и злобно шипит себе под нос что-то неразличимое, но, наверно, немыслимо гнусное. А Меди… Меди цепляется за стену, поднимается на ноги - ее длинный оранжевый плащ разрезан на удивительно ровные ленточки и чудом держится на плечах, темное платье собрало приличное количество пыли и, кажется, окровавлено – и, осторожно поворачивая голову, точно такое простое движение вызывает у нее боль, презрительно осматривает коморку. Безразлично скользнув по откровенно наслаждающейся происходящим мертвой старухе, натыкается взглядом на клетку.
Я чуть прищуриваюсь (очки остались где-то в той реальности). Черты ее лица заострились, некогда смуглая кожа кажется неестественно-бледной, под глазами пролегли огромные синяки (один, фиолетово-черный, сдается мне, рукотворного происхождения), от щеки до ключицы тянется неглубокая, уже не кровоточащая рана с рваными краями… но все же Меди прекрасна. Старуха смогла захватить ее в плен, но так и не заставила сдаться.
Медузия же разглядывает меня – настороженно и внимательно, с какой-то болезненной жадностью. С трудом отводит взгляд от правой руки. Припоминаю, что от кисти осталось одно название – кости поломаны, пальцы сплющены в кровавое месиво. Рана уже начала подживать, и от этого выглядит еще отвратительней.
А Чумиха смеется.
Вот как ей не надоело?
Доцент Горгонова поднимает глаза, машинально облизывает пересохшие, потрескавшиеся губы и тут же их поджимает.
- Как?..
Ну вот и он, тот самый вопрос. «Как получилось так, что ты, Сарданапал Черноморов, сам бросил свое кольцо этой мерзкой убийце?». «Как вышло, что ты решил сдаться?». И мне почему-то не хочется отвечать. Сейчас, когда все карты проиграны, поневоле начинаешь цепляться за каждую мелочь.
Но Меди – не мелочь. Она имеет право знать.
Я ведь могу прочить целую речь. Уверен, Чумиха позволит договорить. Вот только зачем? Доценту Горгоновой вполне хватит двух слов. Мне ведь не нужно ее прощение. Правда.
- Таня Гроттер.
Медузия удивленно распахивает глаза. Борюсь с желанием закрыться руками, обмотаться для верности бородой и отвернуться к стене. Но тут она, кажется, понимает – кивает и даже пытается улыбнуться. И чудится, что в коморке становится чуть теплее.
Конечно, дело не в Тане. Просто один бестолковый субъект – не будем показывать пальцем! – так и не научился жертвовать чьей-нибудь жизнью. Жертвовать холодно и сознательно, прекрасно осознавая, что, только предав кого-то здесь и сейчас, можно спасти тысячи судеб в будущем. Казалось, пора бы уже овладеть сим умением, в таком-то возрасте. Но, увы…
Чумиха вновь открывает рот, демонстрируя кривые, местами желтоватые челюсти – мне точно известно, что это протез, изготовленный из зубов убитых ею некромагов, – и произносит что-то в характерном для нее стиле (наверно, очередная порция ехидных угроз). Я не прислушиваюсь, и Меди, кажется, тоже. Старуха не слишком довольна; впрочем, психологический комфорт Чумы-дель-Торт – не моя забота.
Медузия вновь переводит взгляд на решетку и тихо, но четко заключает:
- Запечатали. Наглухо.
Киваю. Не сказать, что Чумиха повернута на своей безопасности (на чем угодно, но не на этом!), но в моем случае она все же не ограничилась клеткой и применила древний, почти забытый, но в то же время удручающе действенный ритуал. Теперь мне даже свечу не зажечь без кольца. Что равносильно полной блокировке способностей - перстень повелителя духов прочно обосновался в ее отвратительной коллекции; впрочем, любое другое кольцо мне тоже не светит.
В глазах доцента Горгоновой – сострадание. Она резко вскидывает голову, окатывая Чуму волной ледяного презрения, негромко чеканит каждое слово:
- Смейся сколько угодно, убийца, но Жуткие Ворота ты уже не откроешь.
В ее голосе слышится вызов, но в глубине темных глаз плещется тщательно скрываемое безумие. Бедная! Боюсь представить, что ты пережила.
- Мы, белые маги, наложили на них несколько заклинаний, и будь у тебя даже три Талисмана Четырех Стихий…
- Меди!..
- Глупцы! Ваши смешные заклинания не смогут мне помешать! Тем более, что вскоре, - по тонким губам ползет улыбка, больше всего она похожа на мерзкого, копошащегося в гниющем мясе червя, - …на моей стороне будет весь преподавательский состав этого вашего Тибидохса. За исключением бывшего академика, - насмешливый полупоклон в мою сторону. – А кое-кто, - продолжает Чума, - был со мной с самого начала.
- Кто?
С трудом узнаю свой голос. Сейчас это, конечно, уже не важно... но все же я должен знать.
- Абдулла и профессор Клопп! – с горечью произносит Медузия. - Все остальные: и Зуби, и Соловей, и Поклеп…
Машинально хватаюсь за прутья. Кажется, даже правой рукой – во всяком случае, ее тут же пронзает боль.
- Все верно, - неприятно констатирует Чума. – После того, как ты поддался глупой сентиментальности, Клопп перешел к нам одним из первых. Впрочем, от зомбирования это его не спасло… Джинн это случай особый, не будем об этом. Ну и, конечно, несколько учеников с темного отделения – о них Горгонова предпочла умолчать. Остальные были не столь благоразумны. Глупцы, они еще пытались сопротивляться! Ну ничего, пусть я еще не открыла Ворота, но с вами я уж рассчитаюсь. Начну, пожалуй, с Медузии. С твоей самой верной сторонницы! Помню, в том мире она неплохо мне послужила… в качестве зомби!
Чума-дель-Торт направляет на нее свои костлявые руки. Не одно или два – больше десятка колец.
Я прекрасно знаю, что сейчас будет. Так хочется отвернуться, не видеть того, как в прекрасных глазах погаснут такие дорогие мне золотистые искорки. Уйдет сама жизнь.
Но я не могу себе это позволить и продолжаю смотреть. Смотреть, как по приказу Чумы циклопы отцепляют Медузию от стены и толкают вперед. А Меди до последнего пытается казаться спокойной.
Чумиха медлит, наслаждаясь триумфом.
У меня наконец получается ободряюще улыбнуться.
Медузия убирает с лица длинные медные волосы, выпрямляется и складывает руки на груди.
- Вот только не вздумай сдаваться, - начинает она так четко и размеренно, точно читает какую-то скучную лекцию. К концу фразы все же срывается на крик. - Не вздумай! Когда-нибудь…..
Багровая точка жалит ее в шею. Вторая – чуть ниже. Третья задевает плечо, четвертая с пятой попадают в и без того зазомбированных циклопов. Машинально отмечаю, что у Чумихи хромает прицел.
А Меди… широко распахивает глаза и, конвульсивно дернувшись, падает в волосатые лапы. Повинуясь приказу Чумы, циклоп опускает ее рядом с клеткой. Немного посидев на полу, доцент Горгонова поднимает голову и, даже не пытаясь убрать с лица спутанные, чуть шевелящиеся волосы, медленно встает.
- Приказывай, госпожа.
Ее голос лишен всяческой интонации, движения точны и скупы. Из раны на лице снова сочится кровь, и я не рискую поднять глаза выше. Просто не хочу запомнить ее… такой.
В уголках глаз начинает пощипывать; я поворачиваюсь к Чуме.
- Все-таки мне интересно… - усы старательно смахивают одну-единственную непрошенную слезинку, - любила ли ты кого-нибудь до того, как стала… такой?
Самодовольство в глазах Чумы мгновенно сменяется яростью.
- Ты проведешь здесь остаток дней! – презрительно бросает она, видимо, не придумав что-то получше.
Убийца выходит в коридор. Медузия следует за ней – бездумно, в точности копируя каждое движение своей «госпожи». Сворачиваюсь в клубочек, стараясь не потревожить больную руку, и закрываю глаза. Эх, Меди… а ты ведь, конечно, права – не стоит сдаваться, пока в этом мире остается немного надежды. Надежды, доставшейся нам из прошлого.
Ведь если у Тани ничего не получится, я смогу посвятить отчаянью всю свою вечность.
Ну, или то, что от нее останется…

@темы: Чума-дель-Торт, ТГ, фанфикшен, Медузия, Сарданапал

---

Фанфик

Еще один фанфик по "Тане Гроттер", в котором я конкретно поиздевалась над персонажами. В данном случае - над Сарданапалом.


Название: Про доброго дедушку.
Бета: EmmaF
Размер: мини (2651 слово)
Категория: гет
Жанр: драма, ангст
Персонажи, пейринг: Сарданапал/Медузия
Рейтинг: R (с насилием всего одна сцена, но пусть будет)
Статус: закончен
Дисклеймер: Все права на использованных персонажей принадлежат Дмитрию Емцу.
Саммари: Написано по заявке "Сарданапал. Фальшивые улыбки", заказчик изъявил желание увидеть dark!Сарданапал
Предупреждения: Страшный ООС и сопли. Много!

…не успела Медузия дойти до кабинета академика каких-то двух или трех шагов, как дверь распахнулась и в коридор вывалился злющий как Цербер Поклеп. Его маленькие глазки-буравчики горели недобрым огнем, а плешь на макушке немного порозовела.
- Я слишком злой! Это я слишком злой?! – завопил завуч вместо приветствия.
Он попытался схватить Горгонову за локоть, но встретил холодный взгляд и просто поманил ее в сторону.
- А, знаешь,- он резко понизил голос до шепота,- Ему самому давно пора в Дубода-а-а-а!
Заорав, Поклеп рухнул на колени и схватился за горло. Его стошнило.
Медузия без особого энтузиазма осмотрела бьющегося в судорогах мужчину, немного брезгливо взглянула на рвотные массы.
- Спокойно. Мне позвать Ягге?
- Н-не надо,- прохрипел тибидохский завуч. Его голосок и раньше не отличался особенной мелодичностью, сейчас же Горгонова с трудом разобрала два слова.
Поклепа Поклепыча отпустило примерно через минуту. Он уцепился за стену, безуспешно пытаясь подняться на ноги, и неуверенно заявил:
– Я в полном порядке.
Медузия скептически окинула взглядом его потный лоб и грязную одежду, задержалась на струйке крови, вытекающей из одной – левой – ноздри и посоветовала посетить магпункт. Завуч мрачно кивнул и поковылял – правда, в другом направлении.
Доцент Горгонова тихо хмыкнула и вновь шагнула к двери. Потрепала по шерстке заурчавшего сфинкса, толкнула тяжелую створку, вошла.
- Добрый день.
- А, Меди, привет, - кивнул академик, не отрываясь от длинного свитка.
Сейчас ученик Древнира казался вполне безобидным. Вот только Медузия знала, что это не так. Сарданапал кабинетный разительно отличался от Сарданапала-случайно-попавшегося-в-коридоре и уж тем более от того, который ходил на занятия.
Такой академик уже не сюсюкал и не улыбался. Не казался рассеянным и не путал слова.
В общем и целом, он больше не притворялся ни милым, ни добрым.
- Поклепа стошнило у вашего кабинета. Зачем вы так резко…
Упрекать его было рискованно, но Меди, пожалуй, была единственной, кто мог сделать это без вреда для себя.
- Не знаю. Мне захотелось, - пожал плечами Сарданапал. Его желтый ус метнулся к бороде, та пошла волнами. – Кыш, Меди. Не лезь. Сейчас допишу отчет и…
Доцент Горгонова взглянула на него с подозрением. Чем-чем, а любовью к бумагам Сарданапал уж точно не отличался. Книги отчетность Тибидохса неизменно вело заговоренное перо, а ежегодный отчет ложился на плечи Медузии. Сам академик, конечно, был рад ей помочь, но делал это довольно своеобразно. Обычно он отправлял заместительницу за свой стол, а сам садился радом и просто смотрел - но так, чтобы каждый раз, отрывая голову от бумаг, она могла видеть его глаза. То еще зрелище.
В его голубых очах плескался ледяной океан – не замерзающий, но холодный, как жидкий азот. Смотреть в них не следовало, и суровая преподавательница невольно опускала голову, вновь «погружаясь» в отчет. Академика это, естественно, забавляло; и совершенно неясно, почему он лишил себя ежегодного развлечения. Впрочем, большую часть она уже написала… но все равно странно.
Сарданапал дописал предложение, размашисто расписался, поставил печать. Взглянул на Медузию, усмехнулся… и достал из воздуха упаковку шприцов.
- Типичные лопухоидные шприцы, - пояснил он,- Как там они говорят? Инсулиновые.
Он осторожно отделил один шприц, надел на него специальную иголку, воткнул ее в свиток и начал шептать.
Медузия торопливо поставила блок и приблизилась. На свитке плясали тени, игла раскалилась. Нераспечатанные шприцы плавились прямо в упаковке, но мерзкого запаха горелой пластмассы не ощущалось – Сарданапал позаботился.
Закончив шептать, академик выдернул шприц и подул на бумагу. Едва заметная дырочка затянулась, тени исчезли. Пожизненно-посмертный глава Тибидохса материализовал потертый зеленый портфель, положил туда свиток и запечатал его перстнем повелителя духов. Пробормотал пару слов, выпустил искру – печать замерцала лиловым.
- И что это было? - спросила Горгонова.
-Да так… милый запук. Подарок Кощееву. Назовем его «тонкий намек». В последнее время Бессмертник совсем обнаглел. «Гроттер надо судить, Гроттер надо судить!» Живет себе с Ванькой в глуши, пусть живет. Надеюсь, он будет читать это лично, – Сарданапал коротко свистнул, вызывая купидончика.
Медузия отошла от стола и опустилась на диванчик с грифоньими лапами.
- Не думаю я, что хоть кто-нибудь в Магществе читает наши отчеты.
- Читают, читают, - успокоил ее академик, - иначе к чему им тогда придираться? А в этот раз, я уверен, им страшно захочется с ним ознакомиться. Потом – ознакомить начальство.
Доцент Горгонова переплела пальцы и откинулась на спинку дивана:
- И что тогда будет?
Сарданапал повернулся к ней вместе с креслом.
- Хм, Меди... Как минимум, ничего. У них очень сильная защитная магия. Но если я правильно рассчитал, Кощеев почувствует что-то вроде… погружения в лаву. Не настоящего, разумеется. Для настоящего нужен личный контакт, а эта кабинетная сволочь вечно настороже,- Черноморов смахнул невидимую слезу. – Получится вроде иллюзии погружения. Как-то так.
Сарданапал небрежно махнул рукой в сторону дивана и шепнул какое-то заклинание. Салатово-зеленая искра оторвалась от его перстня и скользнула к Медузии. Та попыталась выставить щит, но не успела. Яркая точка погасла сама собой, а тело Горгоновой охватил жар. Доцент осознала, что магии требовался визуальный контакт, и все, что она должна была сделать – отвернуться и не смотреть. Но поздно. Перед глазами поплыло неровное, багрово-оранжевое марево. Медузия отчаянно вцепилась ногтями в диван, пытаясь не закричать. Потом и диван куда-то исчез, но нужда в нем уже отпала – боль настолько усилилась, что женщина не смогла бы издать и звука. Первыми почему-то начали плавиться кости. Потом странный огонь добрался до мышц и в конце ласково, почти нежно прикоснулся к коже. Та скукожилась и осыпалась, как сгоревшая бумага. Новая вспышка боли – и странное марево сменилось благословенной тьмой. Доцент Горгонова полетела в бездну.
Путь наверх оказался долгим и трудным.

- Медузия! Меди!
…длинные черные когти, ледяные глаза…
Доцент Горгонова с трудом разлепила ресницы и обнаружила, что лежит на том же диване, а рядом сидит академик с флаконом в руке. Медузия вспомнила, что в нем было что-то на редкость вонючее – вот только сейчас она ничего не чувствовала.
- Ах, Меди, прости. Я немного не рассчитал,- просто сказал академик.
«Да все вы рассчитали», - подумала женщина.
- Зачем вы мне лжете? Можно подумать, вас мучает совесть.
- Ничего подобного,- заверил ее Черноморов, с преувеличенным любопытством разглядывая флакон. Потом он вскочил, куда-то исчез (куда конкретно, Горгонова не уловила – она была занята, пыталась принять вертикальное положение) и вернулся с чашкой горячего чая. Медузия благодарно кивнула, осторожно отхлебнула напиток (сахара академик насыпал с размахом) и принялась греть почему-то озябшие руки. Сарданапал бросил на нее быстрый взгляд, убедился, что все в порядке, и ушел кормить книги.
Медузия проводила его глазами. Ей неожиданно вспомнилось их знакомство.
Тогда, три с лишним тысячи лет назад, она стала жертвой проклятия… а потом и предательства. Персей, ее первая и единственная любовь, предпочел отрубить ей голову, а оказавшийся поблизости Черноморов из непонятных соображений подменил ее на сочную дыню. Очнувшись, Меди увидела румяного, упитанного толстячка с разноцветными усами и смешной бородой, так не похожего на атлетически сложенных греков, что ей даже и в голову не пришло превратить его в камень. Спаситель стоял перед ней коленях и улыбался той чистой и светлой улыбкой, которой проникся бы даже циклоп.
Медузия до сих пор не знает, как ухитрилась найти в ней фальшь.
Спаситель назвался Сарданапалом. Когда она стала плакать, он взял ее за руку и начал втирать ей какой-то успокоительный бред. Такой же неискренний и фальшивый. Тогда Меди дернулась и, напрягая подживающие голосовые связки, с трудом прохрипела: «Не корчите доброго дедушку!..»
Сарданапала это развеселило. Он вылечил будущую ученицу и взял ее в Тибидохс. Там-то Меди и поняла, с кем связалась. Сомнения касательно личности неожиданного спасителя рассыпались в прах, осталось только одно: и почему это он – белый маг?
Впрочем, к Медузии Черноморов относился неплохо; вскоре она привыкла ко всем его «закидонам», а еще через пару столетий научилась отгадывать основные мотивы поступков.
Сарданапал Черноморов никого не любил, плохо понимал, что значит «дружба», «благородство», «милосердие», «честь» и другие «придуманные ленивыми лопухоидами слова», да и о долге имел весьма смутное представление. Так что он охранял Жуткие Ворота, защищал Тибидохс, учеников и в какой-то степени учителей исключительно в силу клятвы, данной Древниру.
Ну а пытал, убивал, плел интриги и лгал он только для удовольствия. Из пары случайно оброненных фраз Меди сделала вывод, что большую часть своих «милых» привычек ее учитель приобрел с той стороны Жутких Ворот, чему изрядно поспособствовала ныне мертвая ведьма Чума-дель-Торт. По сравнению с ней академик был чистым лапочкой, даром что страшно ее ненавидел.
Впрочем, иные поступки Сарданапала не желали укладываться в привычную схему. Взять, к примеру, его отношение к ней. Он точно не смог бы назвать ее другом, но все же Медузия была для него явно больше, чем ученицей или любовницей. Почему? Может быть, с ней ему было не зачем притворяться?
Но что держало рядом с ним Меди?
И вправду, что?
Суровая преподавательница нежитеведения, в принципе, знала ответ, но боялась признаться в этом даже самой себе.
Доцент Горгонова допила чай и поставила чашку на стол. Ей почему-то казалось, что если она захочет уйти, то академик, подчиняясь каким-то своим непонятным принципам, не станет ее удерживать. Другое дело – убить.
- Меди, мне кажется, скоро занятия, - проговорил Сарданапал, скармливая черномагическим книгам последний кусочек мяса. Он не казался особенно аппетитным, да и книги уже наелись, но передраться им это не помешало. – Ты сможешь идти?
В его голосе не было ни заботы, ни беспокойства или тревоги. Никаких человеческих чувств.
Медузия встала, сделала два пробных шага. Голова немного кружилась, а тело ломило, как у какой-то старушки при перемене погоды. Других симптомов вроде не наблюдалась. Горгонова озабоченно потрогала змей – они висели как неживые и не спешили превращаться обратно в волосы – и сказала:
- Пожалуй, могу.
Она направилась к двери. Сделала пару шагов и неожиданно развернулась. Неожиданно заблудившаяся в ее мозгу мысль казалась довольно логичной. Но все же в ней было что-то… безумное.
- Отпустите меня! – ее голос звучал как шелест пергамента. Чай не особо помог.
Сарданапал вытер руки:
- Не отпускаю. Но ты, в принципе, можешь идти.
- Нет, нет, - доцент Горгонова подошла ближе и заглянула ему в глаза. В этот раз страха не было. Почему-то. Скорее, легкий, чуть отстраненный интерес. – Отпустите меня, и я просто уйду. Поселюсь в лесу и буду изучать нежить. О вас я и вспоминать-то не буду, не то что жалеть.
Сарданапал чуть прищурил холодные голубые глаза. Его разноцветные усы опять разыгрались и принялись дразнить бороду. На фоне абсолютно неподвижного лица это смотрелось особенно жутко.
- Брось, Меди. Я в это не верю, - он говорил абсолютно спокойно, - Я могу отпустить, но ты ведь сама не уйдешь. Просто не сможешь. Я знаю, что больше всего на свете ты боишься жить в одиночестве.
Медузия тихо вздохнула. Змейки постепенно начали оживать. Она неожиданно вспомнила молодого учителя, написавшего заявление об уходе лет двести назад. Сарданапал превратил того в пепел, не дожидаясь, пока он положит перо. Потом академик сказал, что Вернас был шпионом Чумы, но Меди не слишком-то в это верила.
- Без разницы, - твердо сказала Горгонова, - я увольняюсь.
Сарданапал вновь взглянул ей в глаза – нетерпеливо и испытующе. Медузии показалось, что это азотное море покрылось ледяной коркой. Она заставила себя улыбнуться, кивнула.
- Как хочешь, - сказал академик.
Он взял со стола чистый лист, размашисто расписался и поставил печать Тибидохса.
- Не люблю я красивые жесты, но все же… Возьми и еще раз подумай. Завтра вернешь мне с ответом.
Медузия недоверчиво протянула руку, забрала этот лист, еще раз взглянула на подпись. Скользнула по ней тонкими пальцами. Она ожидала какой-нибудь магии, боли, вспышки навязанного извне отчаянья… но этого не было. Похоже, учитель и вправду решил ее отпустить.
- Твой выбор, - продолжил Сарданапал, – Я мог бы сказать, что мне будет тебя не хватать – но это не так.
- А как? – неожиданно заинтересовалась Медузия.
- Просто... – он явно пытался подобрать слова, - это как сахар в чай. Обычно я клал две ложки, а теперь буду сыпать одну. Потеря-то вроде невелика…
- Я люблю чай без сахара, - эта часть фразы далась ей с трудом. Потом… потом вдруг стало так хорошо и легко. Она улыбнулась. - До завтра.
Академик коротко кивнул. Медузия потянула дверь и вышла.
Вслед ей донесся холодный, немного насмешливый голос:
- И, будь добра, позови Поклепа – мы с ним еще не закончили…

Оставшиеся полдня Медузия пересекалась с Сарданапалом лишь дважды. Во-первых, за ужином, где он, как всегда, изображал из себя добродушного Санта-Клауса (сей персонаж всегда вызывал у Медузии отвращение – наверно, из-за какого-то сходства с доброй версией академика). Второй раз они столкнулись в коридоре, вежливо раскланялись и разошлись.
Принять решение оказалось так просто… сначала. Днем Меди, казалось бы, все обдумала, оценила и взвесила. Она легла спать с твердым намерением уехать из Тибидохса. Собрать свои вещи, проститься с друзьями и с академиком, провести по последней контрольной, которую она уже никогда не проверит…
Спала она хорошо… часов до пяти. Потом – резко встала и долго благодарила богов за то, что не успела написать заявление об уходе. Еще через десять минут – пошла за пером. Забросила его в угол. Подняла, взяла в руки и стала разглядывать.
Суровая доцент Горгонова и вправду немного побаивалась одиночества. Последние три тысячи лет она практически позабыла, каково это – жить одной. Общаться с мертвыми статуями, разговаривать с книгами (впрочем, и то, и другое было намного приятней, чем слушать речи живых, недружелюбно настроенных героев).
Потом проклятие ведьмы утратило силу. Медузия оказалась в компании Черноморова. Уж с ним-то она не чувствовала себя одинокой. Тибидохс, Вавилон, опять Тибидохс - и рядом всегда был Сарданапал. С ним было связано столько всего…
Обычно не слишком хорошего.
Сарданапалу нравилось притворяться добрым, но Меди это, естественно, не касалось. Он мог кричать на свою ученицу, а мог и забыть о ее существовании. Не ставил ни в грош ее мнение, делал с ней что хотел, порою даже укладывал в собственную постель (подумав, Медузия отнесла последнее к плюсам). Еще ему нравилось испытывать на ней всевозможные зелья и заклинания. Горгонова корчилась от боли, и он сидел рядом и хладнокровно считал ее пульс.
Впрочем, были и неплохие моменты. Какие-то яркие, светлые пятна, по непонятной причине тоже связанные с академиком.
«Иди сюда и не думай об этом подонке»
«Отставить истерику! Зуби поправится. Я позабочусь»
«Если ты подойдешь к моей Меди…»
Медузия дорожила каждым подобным воспоминанием. Но ведь их было так мало…
К утру сомнения не закончились, но женщина все же заполнила бланк. Как ей хотелось бы знать – всегда бесстрашной, спокойной и собранной – что в этот раз она поступает правильно!
После первой пары у нее стояло «окно». Медузия дошла до знакомого кабинета, постучала в дверь и зашла, не дожидаясь ответа. Академик сидел за столом и что-то читал. При виде нее он отложил книгу и встал. Холодное море его глаз, казалось, застыло в ожидании.
Горгонова протянула ему исписанный лист:
- Возьмите.
Сарданапал взял листок и вчитался в текст. Поправил очки, чуть встряхнул головой, прочитал еще раз. Медузия жадно разглядывала его лицо. Когда-то ей так хотелось увидеть в этих глазах хоть что-нибудь кроме бескрайнего льда. Сейчас там плескались неожиданно теплые искорки удивления.
- Назначить… кого-кого? А, ясно, Ягуна… преподавателем практической магии?- прочитал академик. – И что это значит?
Доцент Горгонова улыбнулась – чуть-чуть, уголками губ.
- Наверно, вы правы. А, может, и нет. Все же я не хочу быть одна. Не хочу покидать Тибидохс.
Сарданапал поднял голову, усмехнулся.
- Не очень разумно с твоей стороны. Но все же… спасибо.
- Не стоит благодарности. На вас мне плевать, - подчеркнуто холодно отчеканила Меди, - Соображения чисто эгоистические.
Уголок его рта чуть дрогнул. Медузия поняла, что это – улыбка. Фальшивая, не фальшивая – теперь ей было без разницы. Если раньше Меди еще могла улететь, то теперь было поздно. Она не отделается от этого существа еще как минимум тысячу лет.
Впрочем, бежать от проблем было не в ее духе. Суровая преподавательница нежитеведения предпочитала бороться с трудностями по мере их поступления, ну или хотя бы принимать их как данность. Так что сейчас она почти презирала себя за ночные метания.
- Ты хочешь назначить Ягуна на место профессора Клоппа?
- Не я хочу, а вы назначили, - уточнила Медузия, - вот подпись, а вот печать. Заявление он потом принесет.
- М-да? И почему ты… я выбрал такого странного кандидата?
Доцент Горгонова пожала плечами и прошествовала на диван.
- Учитывая, что та дрянь, которой Ягун заправляет свой пылесос, еще ни разу не взорвалась… у него определенно талант.
Они замолчали.
Потом академик сказал:
- Хорошо, что ты не уехала. Если б я мог – хотя бы теоретически – испытывать радость…- он оборвал себя на полуслове, щелчком разогнал расшалившиеся усы и как-то буднично сообщил, - Похоже, могу.
Медузия улыбнулась и прикрыла глаза. Завтра это создание точно выкинет что-то еще. Но сейчас… сейчас доцент Горгонова была счастлива.

@темы: ТГ, фанфикшен, Медузия, Сарданапал, dark!Сарданапал

---

Это фанфик по фэндому "Таня Гроттер".
Был написан под впечатлением фанфика Хеллависы "Горький шоколад", можно читать как продолжение. Бестолковое такое.



Название: Доспехи и розы
Размер: мини
Категория: гет
Жанр: романтика, юмор
Рейтинг: RG-13
Пейринги/Персонажи: Медузия/Кощеев, Сарданапал
Статус: закончен
Предупреждения: ООС.
Описание: Бессмертник Кощеев пытается завоевать сердце Медузии. Может, на этот раз ему повезет?
Дисклеймер: Все права на использованных персонажей принадлежат Дмитрию Емцу.

Доспехи и розы

Бессмертник Кощеев быстро шел по темным коридорам Тибидохса, позвякивая золочеными доспехами от Пако Гробанно и предвкушая исполнение заветной мечты.
-Медузия... - страстно шептал он, вспоминая каждую черточку рыжеволосого чуда. Раньше им вечно что-то мешало - сначала горизонт любви заслонял этот надутый Сарданапал, вообразивший себя великим магом. Интересно, что Медузия в нем нашла? Так или иначе, их роман длился пятьсот с лишним лет, потом страсти утихли, а любовь постепенно сменилась привязанностью (чему Кощеев отчаянно завидовал - его шашни с Василисами обычно заканчивались грандиозным скандалом).
Вот тут Бессмертник, признаться, притормозил. Ему бы приехать да побороться за девичье сердце… но нет, он был занят. Вместо того, чтобы окучивать Меди, чиновник из Магщества занимался укрощением Варвары-Красы Длинной Косы. Легендарная некромагиня обладала суровым нравом и покорилась не сразу. Потом была Василиса Премудрая, Василиса Прекрасная… в общем, Бессмертник не вспоминал о Медузии лет этак шестьсот.
Потом, разумеется, вспомнил – но поздно. Горгонова начала встречаться с Финистом Ясным Соколом, ей стало не до Кощеева. Сначала тот злился – потом предпочел потерпеть. И точно – вскоре Медузия заскучала, Финист влюбился в другую, и их отношения плавно сошли на нет.
Но только Бессмертник решил приударить за своенравной преподавательницей, как в Тибидохсе нарисовался Глеб. Меди втрескалась в него по уши, Бейбарсов ответил взаимностью… а Черноморов смотрел на это сквозь пальцы. Еще бы, старик уже не рассчитывал на ее сердце…в отличие от Кощеева. Тот понял, что может навеки лишиться любимой, и начал действовать.
Зомбировать Поклепа оказалось проще простого. Даже Сарданапал ничего не понял – похоже, академик решил, что завуч пошел на предательство исключительно из-за природной вредности.
Меди судили и выслали из Тибидохса, а Глеба… отправили на задание. С которых, как правило, не возвращались. Сначала Кощеев не планировал портить статистику… вот только один бородатый упырь недвусмысленно намекнул, что если с мальчишкой что-то случится, то Магществу в целом и Бессмертнику в частности он вообще не завидует.
Чиновник не считал себя трусом, однако подумал, что лучше не рисковать.
Бейбарсов вернулся с задания целым и невредимым, он рвался уехать к Медузии… но не уехал. В конце концов, жизнь в таежной глуши, в маленьком доме с печным отоплением, не входила в его грандиозные планы. По окончании Тибидохса некромаг, говорят, поселился в Москве… и с Меди он больше не виделся.
Не навещал ее и Кощеев – сломленная женщина с израненным сердцем уже не волновала его. Впрочем, порою он чувствовал какую-то… жалость, особенно тогда, на суде. Ему хотелось подойти к Меди, обнять и утешить… но это быстро прошло. Правда, однажды, в каком-то странном порыве нахлынувшей грусти, Бессмертник-таки подписал прошение о помиловании. Правда, потом он долго орал, топал ногами и носил листок на анализ, но было поздно – Медузия Зевсовна была помилована, она вернулась в Тибидохс и вновь стала преподавателем. В чернилах, кстати, не нашли ни следа крокодиловых слез, и Бессмертник списал неожиданный приступ милосердия на усталость (откуда ему было знать, что бумага была пропитала выжимкой цветов папоротника, смешанной с желчью раскаявшегося людоеда?).
Но все это было давно.

Сегодня Бессмертник прилетел на Буян, намереваясь лично завербовать молодого и перспективного профессора Клоппа (Сарданапалу, конечно, он сообщил о « проверке» - впрочем, это едва ли того обмануло). «Проверка» была внезапной, и на балконе его никто не встречал (хотя Гардарика, разумеется, все засекла), но, приближаясь к кабинету академика, он неожиданно столкнулся с Медузией. Горгонова сухо кивнула и прошла мимо, даже не взглянув в его сторону, и в заплесневевшем сердце чиновника проснулись давно забытые чувства. Он чуть было не позабыл про Клоппа и с трудом дождался вечера.
И вот теперь он почти бежал, сжимая костлявой рукой огромный букет надерганных в Тибидохском парке роз (а зачем тратить деньги, если можно взять где бесплатно), и отчаянно петлял, пытаясь найти комнату Меди. Конечно, Бессмертник хорошо знал, где она расположена; но часом раньше ему пришлось свернуть в узенький, тесный коридор, ведущий куда-то под землю - и все для того, чтобы не попасться на глаза сидящему в засаде Поклепу. Тибидохский завуч до сих пор не забыл ту давнюю историю с Глебом – мало того, что теперь он обвешивался амулетами против зомбирования как новогодняя елка, да и при виде Кощеева его тут же перекашивало. Конечно, в драку бы он не полез, но Сарданапалу настучал однозначно.
Так что теперь Бессмертнику оставалось лишь сжимать розы стальной перчаткой и наматывать километры в катакомбах под Тибидохсом.
Спустя четыре часа он понял, что выдыхается, и начал обдумывать мысль, как бы позвать на помощь, не теряя достоинства.
Но тут ему повезло.
Впереди, в темноте, не особо удачно разгоняемой зачарованными факелами, мелькнуло огненно-рыжее пятнышко.
«Ах! Меди!..»-подумал Кощеев. Он ускорил шаг, потом перешел на бег, в любовном запале проскочил нужное ответвление коридора, но вскоре понял свою ошибку и вернулся назад.
Как раз вовремя - доцент Горгонова выпускала какие-то блеклые, еле-еле светящиеся искры, атакуя небольшую (размером со среднестатистического болотного хмыря) страхолюдную тварь, отдаленно напоминающую не то крысу, не то козу. Тварь металась и уворачивалась, но искры не гасли, а растягивались до тонких нитей, загоняя тварь в угол и сплетая вокруг нее полупрозрачные тенета. Впрочем, несмотря на все ухищрения доцента Горгоновой, в сети оставалась приличная дыра, и крысокоза то и дело порывалась сбежать.
- Помочь?- крикнул Бессмертник и, не дожидаясь ответа, выбросил искру. Алая точка нарушила хрупкое равновесие недоделанной клетки - тварь издала торжествующий вопль, метнулась в угол, странным образом сжалась, втянулась в неприметную трещину и сгинула.
Медузия встряхнула тонкой рукой, погасив уже ненужную сеть, и повернулась к Кощееву:
-Помогли. Вот только кому?.. – ее медно-рыжие волосы зашипели,- И как же вы здесь оказались?
- Я заблудился, - Бессмертник протянул ей цветы,- Это вам.
Медузия холодно прищурилась:
-Ну надо же, розы... с корнями... - насмешливо протянула она,- Давайте сюда.
Доцент Горгонова резко выдернула измочаленный букет из стальных перчаток чиновника и, прошептав формулу адресной телепортации, подбросила его вверх. Цветы исчезли с негромким хлопком.
- Надеюсь, Поклепу удастся посадить их обратно… - ее прекрасные темные глаза обратились к лицу Кощеева,- Идите за мной. Я вас выведу.
Она стремительно развернулась и уверенно зашагала вперед. Кощеев открыл было рот... но подумал, что признаться в любви можно и позже, главное – добраться до жилой части Тибидохса.
Как оказалось, Меди прекрасно ориентировалась во всех этих катакомбах. Она уверенно сворачивала в неприметные боковые ответвления и вскоре оказалась на небольшой площадке. Бессмертник, почтенно семенящий в отдалении, невольно поморщился - вверх уходила длинная лестница, вдалеке звучал гул голосов, мелькали какие-то яркие отблески. Та же лестница продолжалась вниз, теряясь во мраке, иногда ее перекрывали полупрозрачные полотнища – магическая защита. Кощеев прислушался и смог ощутить тихий писк - внизу, под Тибидохсом, копошились полчища нежити.
-Вам наверх. Я пошла, - доцент Гогонова решительно развернулась и зашагала вниз.
-Медузия! Стойте!
-Вы что-то хотели?- ее голос был ледяным.
-Хо-хотел. Проводите меня наверх. Я хочу обсудить... - легкий огонек интереса в ее глазах потух, не успев разгореться, - Судьбу Тибидохса!- отчаянно крикнул Бессмертник.-Сарданапал...
Губы Медузии сжались в тонкую нитку. Она вскочила на ступеньку и прошипела:
- Ах да, вы хотите шпионить за ним… Сперва Клопп… потом я… Перебьетесь!
- Постойте, вы неправильно поняли! - Кощеев выставил руки, как будто мог защититься от гнева полубогини.
Меди... она была прекрасна. Ее темные, с золотистой искрой глаза сверкали, в медно-рыжих волосах шипели змеи. «Огонь» - подумал Кощеев, - «Неукротимый, стремительный и прекрасный».
- Я просто хотел спросить... Сарданапал Черноморов... вы все еще его любите?
Медузия вздрогнула... а потом прикрыла глаза.
-Да, люблю. Он мой друг.
- Но как же!- вскричал Кощеев,- Должно быть что-то одно - или дружба, или любовь.
Меди холодно взглянула на него. Ее волосы вновь зашипели.
- И вы еще смеете утверждать... когда не знаете ни того, ни другого,- теперь в ее голосе не было ярости. Немного льда… и усталость. Кощеев принял это за слабость и решительно перешел в наступление.
- Прости...те, Медузия Зевсовна, я не хотел вас обидеть,. Но только послушайте! - он ударил стальной перчаткой в блестящий нагрудник, и тот загудел как медный котел, - Как! Бьется! Мое! Сердце! - и, не дожидаясь какой-то реакции, страстно продолжил, - Оно бьется по вам, Медузия! Я люблю вас! - доцент Горгонова отшатнулась. Ее глаза удивленно расширились.
Загремев доспехами, Бессмертник рухнул на колени:
- О нет! Не «вы», не «Медузия». Я люблю тебя, Меди!
Он протянул руки и схватил ее за одежду. Медузия раздраженно вырвала край темной накидки... и, похоже, заколебалась.
- Бессмертник... я не знаю, что и сказать,- ее голос звучал непривычно мягко,- Пойдемте... не будем стоять на месте...
Она решительно зашагала вверх. Кощееву удалось догнать ее только на следующей площадке.
- Так вы любите меня или нет? Скажите «да!», и мы сольемся в поцелуе страсти...
-Простите, Бессмертник, но я едва ли смогу... - на ее щеках вспыхнули алые пятна.
-...а, может, и не только в поцелуе...- коварно добавил соблазнитель в доспехах.
Он резко подался вперед и чмокнул Медузию в губы. Она не сопротивлялась, просто подняла глаза к потолку.
Бессмертник попятился, он понял, что перешел все границы - сейчас разъяренная фурия приложит его каким-нибудь заклинанием. Вообще-то Кощеев обладал колоссальной магической мощью – вот только не все в этом мире решается грубой силой… Сейчас Горгонова вскинет руку с кольцом…
Но Меди... плавно скользнула вперед и шепнула:
-А, в принципе, почему бы и нет? – и тихо прильнула к нему, обняла, прикоснулась губами. Кощеев вздрогнул от страсти и жадно ответил на поцелуй. Сперва ее губы казались твердыми и холодными, но потом отогрелись.
- А ты целуешься лучше, чем мой учитель,- негромко сказала Горгонова.
- Кто?
- Черноморов.
Бессмертник зарделся.
- А знаешь, я ведь не только прекрасно целуюсь, но и...
Медузия засмеялась и снова коснулась его губами. Кощеев ощутил безграничное счастье. Оно плескалось, как море, и билось волнами о твердую сталь позолоченного нагрудника. Суровая преподавательница наконец-то принадлежала ему – душою и телом. Ему, а не этому академику, Бейбарсову или Финисту. Победа была у него в руках, бессменному главе Магщества оставалось поставить последнюю точку.
- Пойдем, - простонал он в перерыве между двумя поцелуями, – Пойдем в твою комнату и я покажу…

P.S.
Академик Сарданапал, торопливо спускающийся по лестнице, дошел до площадки и удивленно покосился на «ревизора» из Магщества, увлеченно целующего статую Древнира.
- Кхм, извините...
Бессмертник оторвался от статуи и прошипел не то «Завидуйте молча», не то «Валите отсюда».
- Ну... ладно...
Глава Тибидохса рассеянно пожал плечами и продолжил свой путь. Через пару минут он услышал подозрительный треск и грохот, вверху замелькали алые всполохи, запахло гарью.
Черноморов задумался, что же могло приключиться с незваным гостем и, перебирая возможные варианты (от нападения хмырей до стычки с Поклепом), неторопливо двинулся наверх.
Действительность оказалась куда интересней. Кощеев выпускал ярко-красные искры, и, источая любезности, старательно выпиливал статую Древнира из пола. Статуя слушала комплименты и млела. На каменном лбу ехидно мерцала руна.
Сарданапал тихо хмыкнул и выпустил искру. Руна тут же погасла.
Академик запахнулся в плащ, на всякий случай прочитал заклинание невидимости и поспешил вниз.
Нецензурный вопль Кощеева был слышен даже на Жилом этаже...

@темы: ТГ, фанфикшен, Медузия, Сарданапал, Кощеев

---

Драбблы в Библиотеку страстей

Просто драббл. Без названия.

Рейтинг: PG13
Размер: драббл
Описание: по заявке Таня Гроттер. Медузия/Сарданапал. Разговоры со сфинксом.

- … что мы совсем не похожи. Ты кошка, а я змея.
Сарданапал замирает, не дойдя до кабинета Древнира какой-то десяток метров, и спешно начитывает заклинание невидимости. Осторожно заглядывает за поворот.

- Но это не важно. Скажи мне, не важно?
Медузия Горгонова полулежит на грязном полу, опираясь на локоть. На ее темном, бесформенном балахоне собралась, похоже, вся пыль Тибидохса. Капюшон откинут на спину, медно-рыжие волосы рассыпались по плечам. Рядом устроился золотой сфинкс.
- Ах, да. Ты же не говоришь. Извини,- она тянет руку, и грозный страж кабинета послушно придвигается ближе. Медузия обнимает его за шею, целует в густую, золотистую гриву.
Сфинкс понимает ее. Ну или, хотя бы, не называет чудовищем.
Не прогоняет, не бьет камнями
…не признается в любви и не пытается отрубить голову…
- Я тебя обожаю.
Горгонова поднимается на ноги, небрежно отряхивает балахон и тихо прощается:
- Ну все, я пошла.
Она затягивает непослушные волосы в хвост, надвигает капюшон почти что до глаз и уходит.

- Вот ч-черт!
Сфинкс тихо рычит. Сарданапал вновь становится видимым. Египтянин* сменяет гнев на милость, ложится на пол и трогает лапой, пожалуй, самое чистое место во всем коридоре. Негромко мурлычет.
- Ну да, знаю, здесь только что повалялась моя ученица. Неповторимая и пока что единственная,- Черноморов невесело улыбается,- Ты только не думай, что она побежала стирать балахон. Так ведь и будет ходить. На себя ей плевать. А на всех остальных и подавно. Конечно, за небольшим исключением…- он запускает пальцы в золотистую шерсть. Сфинкс поворачивает голову, смотрит. Потом начинает рычать.
Сарданапал тихо фыркает.
- Знаю, мне тоже не нравится. Надеюсь, что скоро все это пройдет. Раны затянутся, она перестанет носить свою маску… посмертную маску мраморной статуи. Научится доверять - хотя бы кому-нибудь, кроме тебя. – Будущий академик перебирает густую шерсть сфинкса, рассеянно вытаскивает пару репьев. Откуда они взялись? – Ну да ладно. Пора.
Сарданапал стучит в дверь и, дождавшись ответа, заходит. Отмечает чуть слышный шум позади – похоже, златошерстный египтянин прыгнул на дверь и вновь стал двухмерным – и приветливо улыбается своему учителю.
Иногда ему кажется, что этот сфинкс знает все тайны мира.

* где-то у Емца я видела классификацию сфинксов.

еще один

Рейтинг: G
Размер: драббл
Описание: по заявке Таня Гроттер. Сарданапал|Зубодериха. Приём на работу. "Только пообещай мне одно..."

- «Зубодериха». Уверена? Не слишком ли это… тяжеловесно? – академик Сарданапал отрывается от бумаг и смотрит на полную девушку в круглых очках. Та нервно ерзает в кресле.
- Я все-таки темный маг…
- Вот именно, маг, а не стоматолог, - доцент Горгонова сидит на уютном диванчике, поджав под себя ноги, и чуть заметно покачивает головой. Даже в такой нетипичной позе она кажется собранной и суровой. Впрочем, Юлю уже не обманешь напускной строгостью. За два года аспирантуры они с Медузией стали почти что подругами. И это она уговорила молодую темную ведьму остаться в школе еще на пару… веков.
- Но, академик…
- Ну ладно, как знаешь, - Сарданапал беззаботно пожимает плечами и поворачивается к дивану, - Ме… Доцент Горгонова, вы не подскажите, куда я засунул печать Тибидохса?
- В третьем ящике стола, слева, между пепельницей и перчатками.
- Спасибо. На чем мы… ах да! – академик отгоняет усы от бумаги и звучно щелкает печатью,- Зубодериха… Зуби… С этого дня ты назначаешься преподавателем защиты от сглаза (и самого сглаза, естественно!). Твой непосредственный начальник – профессор Клопп. Ну что ж, поздравляю!
- Не знаю, можно ли с этим поздравить, - голос Медузии звучит довольно прохладно, но в темных глазах пляшут теплые искорки. Зубодериха неуверенно улыбается и встает.
- Спасибо…
- Распишись здесь и вот здесь. Отлично! Завтра мы с Меди напишем программу, и с первого сентября ты приступишь к работе. Только пообещай мне одно…
- Что?
Сарданапал улыбается.
- Я знаю, в тот раз у тебя получилось случайно, но все-таки… Постарайся не взрывать тибидохские башни.
Зуби откидывает с глаз челку и поправляет очки.
- Обещаю.

Аллергия

Рейтинг: PG13
Размер: драббл
Пейринг: Медузия/Сарданапал
Описание: по заявке Таня Гроттер. Сарданапал(/)|Медузия|Сфинкс. Неожиданная аллергия на Сфинкса. "Это просто... а-апчхи!.. смешно!"

- А-апчхи! – с висящей на одном гвозде полки слетел слой пыли, а сам академик Сарданапал Черноморов едва не свалился с кривой трехногой табуретки, на которой стоял.
- Вот видите, это все пыль,- укоризненно сказала Медузия,- Домовые избегают прикасаться к магическим книгам, а ваши уборочные заклинания…
- Апчхи!
- … приносят больше вреда, чем пользы.
- Какая пыль? – легкомысленно отозвался академик, осторожно снимая книги и водружая их на письменный стол,- Это просто... а-апчхи!.. смешно! У меня аллергия.
- Вот именно. Аллергия на пыль.
- Брось, Меди! Ее здесь не так уж и много. Скорее, на шерсть.
Медузия сложила руки на груди.
- Откуда здесь шерсть? Ваш бухарский ковер?
- Скорее, египетский сфинкс.
Академик слез с табуретки, подозвал сфинкса и, опустившись на корточки, ткнулся носом в его золотистую гриву. И тут же чихнул.
- Вот видишь! Типичная аллергия.
Он погладил отскочившего сфинкса и двинулся к полке, раздумывая, что же делать: прикрепить ее соответствующим заклинанием или воспользоваться более надежным методом – молотком.
Доцент Горгонова тихо хмыкнула:
- А на меня у вас нет аллергии?
- Сейчас проверим.
Академик улыбнулся в усы, подошел к Медузии, привлек к себе и обнял. От его оранжевой мантии пахло пылью, привычным, чуть горьковатым одеколоном, и кофе. Доцент Горгонова почувствовала, что краснеет. Она знала Сарданапала чуть больше трех тысяч лет, но до сих пор не могла привыкнуть к той восхитительной легкости, с которой он делал то, на что у других уходили недели мучительных раздумий и колебаний. «А кофе» - неожиданно подумала она,- «Он, наверно, пролил».
Сарданапал понюхал ее волосы.
- Да вроде бы нет,- и, неожиданно отпустив, вновь повернулся к зловредной полке.
Суровой преподавательнице нежитеведения захотелось метнуть в нее искру.
- Академик, вы знаете, аллергия – ужасно коварная вещь. Ее так просто не выявить.
Сарданапал бросил взгляд через плечо. Его голубые глаза смеялись.
- Ну, Меди, раз ты так думаешь…
Медузия мягко шагнула к нему и шепнула:
- А полку ты можешь починить и потом.

…злосчастная полка висела на одном гвозде еще месяц, пока ее не сшиб наевшийся ромовых конфет купидон…

Никогда

Бета: Катарина (Olim Viva)
Размер: драббл
Категория: гет
Жанр: романтика
Персонажи, пейринг: Сарданапал/Медузия
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: возможен ООС
Саммари: написано по заявке "Сарданапал/Медузия. Друг, который никогда не предаст"

... Сарданапал отвел им на сборы лишь десять минут, но доценту Горгоновой столько не требуется. Она возвращается в комнату, извлекает из шкафа метлу (расписанная хохломскими узорами лошадка-качалка, увы, не пережила случайного столкновения с Мертвым Грифом), набрасывает на плечи теплый плащ и телепортируется к подвесному мосту.
Пельменника на нем уже нет; зато, присутствует пожизненно-посмертный глава Тибидохса и его полуразвалившийся диван с торчащими пружинами. Доцент Медузия чуть заметно морщится: и зачем академик взял с собой эту рухлядь?
- Ну, знаешь, Меди, мне так удобней.
- Не сомневаюсь,- холодно отвечает Горгонова. Она осторожно опускается на диван и тут же встает,- Ваш… летательный аппарат совсем прохудился. Что это - изощренный китайский массаж?
Сарданапал не отвечает. Он стоит, положив руку на подлокотник, и смотрит в даль. Медузия точно знает, что Дубодам находится в другой стороне. А там, куда глядит академик, не то Магфорд, не то Магщество.
- Магщество.
- Зеркалить нехорошо,- ее голос звучит чуть резче, чем нужно.
Черноморов поворачивает голову, одергивает усы.
- Извини.
Медузия торопливо отворачивается, чтобы не видеть его глаза. Старательно запахивается в плащ, не менее тщательно блокирует мысли. Сегодня она и так позволила себе чуть больше, чем следовало.
- Медузия. Я никогда не сказал бы это при всех…
- М-да?
- Не пойми меня неправильно, но… Я хочу, чтобы ты осталась,- в его голосе появляются властные нотки; мягкому, доброму академику они как-то не свойственны.
Доцент Горгонова упрямо складывает руки на груди.
- И не подумаю! Надеюсь, де-менты поселят нас с вами в соседние камеры.
- О нет, это вряд ли. Ты не забыла своих воздыхателей в Магществе? Бессмертник Кощеев сотрет тебе память и отправит в гарем. Так что, пожалуйста…
Медузия разворачивается к академику и щелкает ногтем зашипевшую прядь:
- Нет! – в ее голосе - лед. – Сейчас у нас больше шансов вытащить Ваньку, Ягуна и Гроттер из Дубодама, чем у меня – всех вас, остальных. И потом…
Она замолкает и спешно блокирует мысли. Сарданапал улыбается в бороду, мягко подходит к Горгоновой и легонько касается ее локтя. Медузии кажется, что сейчас его пальцы должны быть холодными, но через плащ это не чувствуется.
- Ну ладно! Хватит недоговаривать! Я. Никогда. Тебя. Не предам.
В глазах ее собеседника – удивление. Сарданапал опускает руку, шагает назад – заметно, что не привык он к такому (да что уж – к какому-то!) проявлению чувств. Медузия перехватывает его за запястье. Нет, кожа не ледяная – такая мягкая, сухая и теплая… О Дубодаме упорно не думается. В голову лезет ужасный бред, который ну никак не должен быть мыслями строгого, собранного доцента.
Медузия закрывает глаза и разрешает себе улыбнуться. Потом, все потом…

Через какие-то тридцать секунд к мосту телепортирует Ягге. Богиня прижимает к себе деревянную ступу и явно перебирает слова, которыми собирается костерить своего непутевого внука.

Биология, 8 класс

Бета: Катарина
Размер: драббл
Категория: гет
Жанр: романтика
Персонажи, пейринг: Сарданапал/Медузия
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: ООС
Саммари: Написано по заявке "Медузия/Зуби. Расширяющиеся зрачки. Юст"

… встречаю Медузию в коридоре. Ее длинное черное платье успешно притворяется строгим, медные волосы чуть растрепаны. На тонких, красиво очерченных губах играет улыбка; такая легкая, светлая – просто солнечный зайчик. В одной руке стопка тетрадей – и кажется, что Горгонова только что вышла из класса.
В три часа ночи. Ага.
Где была Меди, догадаться нетрудно. Точнее, с кем.
Но я не ревную. Ведь это смешно. Ха-ха-ха.
- Зуби! Что ты здесь делаешь?
Смущенно хихикая, демонстрирую ей любовный роман. В ее темных глазах – интерес; мои чуть вспотевшие руки, естественно, тянутся к челке.
А Меди смеется.
- Ну, знаешь, здесь нет ни Готфрида, ни…
Я незаметно вытираю ладони и задвигаю ей лекцию о рефлексах. Медузия нетерпеливо кивает, бурчит про «типичный лопухоидный бред» и снова глядит на меня. Подходит поближе, небрежно хватает за подбородок. Приподнимает мне голову и скептически изучает мешки под глазами.
Ее пальчики нежные и прохладные. Но мне хорошо и тепло.
А бабочки в животе – это бред. Сейчас это кролики.
- Так. Зуби! Куда ты там шла? Давай, развернись и в кровать. У тебя недосып.
Я вдохновенно вру про бессонницу. Подруга не верит – и правильно. В «Загадках любви» интересный момент, но Готфрид заснул, а я страшно хочу дочитать.
- И думать забудь! У тебя вот глаза покраснели, а зрачки так вообще на полрадужки. И еще расширяются. Спать!
Вздыхаю, прощаюсь и возвращаюсь в постель.
Медузия, кажется, направляется в спальню. Она очень редко проводит с Сарданапалом всю ночь – считает, что выходить поутру из его кабинета совсем несолидно.
По правде, я ей немного завидую. Мой милый доцент ведь не знает сомнений и колебаний. Она отдает всю себя одному существу.
Я так не могу. Ну, как там в «Загадках любви»? «Она делит сердце на две половинки» - ведь Готфрид мне дорог не меньше. Но Меди… запретный плод сладок, не так ли?

… и хорошо, что она не сильна в биологии…

Золотые яблоки

Бета: Катарина
Размер: драббл
Категория: гет
Жанр: романтика
Персонажи, пейринг: Сарданапал/Медузия
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: возможен ООС
Саммари: написано по заявке "Сарданапал/Медузия. Золотые яблоки"

- Золотые яблоки?
- Именно, Меди,- Сардапанал казался смущенным. Впрочем, пожизненно-посмертный глава Тибидохса всегда немного смущался, когда в его секретной лаборатории что-то взрывалось. Правда, на этот раз там плескались гигантские волны… но не суть важно.
- А еще: золотая груша, огурец, помидор…- Медузия склонилась над тарелкой и с трудом идентифицировала последний объект,- И золотая колбаса. Надкусанная.
На драгоценной – по лопухоидным меркам – палке красовался ряд мелких укусов. Академик бы так ее не погрыз. Вообще, из всего преподавательского состава похожий «калибр» имел только Клопп – и то лишь до той неприятной истории с молодильными яблоками. Значит, хмыри или крысы.
Подумав, Медузия отмела первый вариант и решительно развернулась к Сарданапалу.
- Ну я же просила не таскать продукты в лабораторию! Все равно вы их не едите! Только крыс местных кормите. Боюсь представить, сколько же яблоки там пролежали.
Академик отвел глаза и пробурчал что-то про то, что для бессмертного неделя не срок, а прочитать антикрысиное заклинание он не может, потому что тогда одни чары наложатся на другие, и в результате….
- Большой взрыв, как вы любите,- фыркнула Медузия. Медно-рыжая прядь у ее виска высунула раздвоенный язык, и Горгонова щелкнула ее ногтем.
- Брось, Меди. Ты слишком сурова,- Сарданапал взял с подноса одно золотое яблоко, поднес его к уху и улыбнулся,- Послушай. Скребется.
Доцент Горгонова недоверчиво забрала яблоко и прислушалось. Внутри драгоценного плода действительно что-то шуршало. Негромко, чуть слышно… но все-таки.
- Что это? Гусеница?- ее ноздри чуть дрогнули.
- О, это милый маленький червячок! – Сарданапал рассеянно проверил зажим, скрепляющий его вечно бунтующие усы,- Ума не приложу, как он не превратился в золото? Похоже, стихийный выброс энергии подействовал исключительно на растения. Дай-ка сюда!
Медузия положила фрукт на поднос и мягко шагнула назад. Сарданапал произнес заклинание и нарисовал в воздухе руну, похожую на стилизованную пальму. От кольца оторвалась тусклая малахитовая искра. Яблоко стало бронзовым, потом почернело и вскоре вернулось к предусмотренному природой зеленовато-коричневому цвету. Недельное пребывание в лаборатории академика не прошло для него даром – фрукт уже начал гнить.
- Вот так. Пусть поест.
Меди скептически качнула головой. Сарданапал неисправим!
Она осторожно взяла яблоко за черенок и телепортировала его в Тибидохский парк.
- А колбасу вы расколдовать не хотите?
- Хм… нет, не хочу. Чего-то я сомневаюсь в ее натуральности. Уж если она превратилась в золото вместе с растениями…
- … значит, мяса в ней меньше, чем в вашем обожаемом червяке. Хм. Академик? А что вы пытались создать?
Сарданапал чуть прищурился и решительно снял золотой зажим, фиксирующий бунтующие усы.
- Наверно, ты скажешь, что это ребячество. Я делал радугу.
Медузия поджала тонкие губы и уточнила:
- Радугу?
- Да. Сегодня весь день идет дождь, и мне захотелось взглянуть на радугу. Цунами и яблоки просто побочный эффект. Немного не рассчитал.
Доцент Горгонова прикрыла глаза. Ну, Черноморов, конечно, в своем репертуаре. Сегодня он залил секретную лабораторию, а завтра выкинет что-то еще. И как же он ухитряется? У нее, например, ничего не взрывается и не падает.
А жаль.
Суровой преподавательнице стало горько. Они с академиком слишком разные, чтобы…
- Ш-ш, Меди,- Сарданапал протянул руку, легонько коснулся ее щеки,- Отставить самокопания, тебе не идет. И нет, я не подзеркаливал. Правда. У тебя на лице все написано.
Медузия улыбнулась.
- Какая чушь!
Академик взял ее за руку, сдунул невидимую (а, может, несуществующую) соринку. Доцент Горгонова сжала пальцы.
- А давайте пойдем и посмотрим на вашу радугу. Все равно полы еще не просохли…

Серенада

Бета: Катарина
Размер: драббл
Категория: гет
Жанр: романтика
Персонажи, пейринг: Медузия|Кощеев.
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: ООС
Саммари: написано по заявке "Медузия|Кощеев. Серенады под окном. "У нас на Буяне завелась собака Баскервилей?""


- Ме-ду-у-зия, при-ди
В объя-тия мо-ои!
Гля-ди в мои гла-аза-а,
Весь де-ень в них гляди-и! – пропел Бессмертник Кощеев. Голосок у него дребезжал, стихи были так себе, но глава Магщества брал за счет децибел. Перед началом своего «выступления» он прочел специальное заклинание, и теперь серенаду слышал весь Тибидохс.

- При-ди, при-ди, при-ди-и-и,
Всю но-очь меня лю-би-и.
Я – тво-ой по-вели-и-итель
И твой господи-ин!

На третьем этаже распахнулось окно, из него высунулась лохматая голова:
- Мамочка моя бабуся, прибейте зверушку, я не могу!..
Бессмертник нервно махнул Калиострову, и тот заиграл на волынке (Графин мог играть на баяне, свирели и барабанах, но Кощеев решил, что волынка звучит мелодичней). Усиленные магией гнусавые трели с легкостью заглушили все посторонние звуки. Лопоухая голова исчезла.
Кощеев удовлетворенно улыбнулся – он не выносил критики – и снова завыл:
- Ме-еду-у-узи-ия….
Внезапно все стихло. Певец попытался продолжить, но понял, что не слышит и собственного голоса. Тогда он вытащил из ушей куски ваты:
- Какого?!
- Н-не знаю… - пискнул Графин,- Наверно, это она.
Кощеев обернулся. В двух шагах от него стояла Медузия. На ней был шелковый синий халат и золотистые тапки (похоже, волынка застала ее врасплох); но даже в таком легкомысленном виде доцент Горгонова ухитрялась внушать уважение.
- У нас в Тибидохсе завелась собака Баскервилей?- насмешливо уточнила она.
- Собака? - Кощеев окинул окрестности подозрительным взглядом. Четвероногих друзей человека он не любил. - Да вроде бы нет. Хм. О чем это я? Слышали серенаду? Я сочинил ее в вашу честь.
Он и вправду сочинил ее сам, наевшись особых ягод, стимулирующих поэтические способности (в литературных кругах они под запретом). Впрочем, на рафинированного чиновника допинг почти не подействовал, и стихи вышли так себе.
- Серенада - это чудесно,- холодно сказала Горгонова,- Но не сейчас и не здесь. Вы разбудили всю школу.
- Поверьте, мне стыдно… - Кощеев опустил глаза, изображая раскаянье.- Но, Меди…
- Никаких «но»! Отправляйтесь в постель и не будите детей. До встречи! - Медузия выпустила искру и исчезла.
Бессмертник остался стоять у стены.
«Кошмарные тапки. Где-то я их уже видел», - мрачно подумал он. Тапочки на Медузии действительно были приметные: аккуратные, узкие, с чуть загнутыми носами и золотистым шитьем.
Кощеев припомнил, что утром их надевал академик Сарданапал.
Он злобно сплюнул, забрал у Графина волынку и отправился спать.

Не помню точно, как называется эта заявка. Что-то вроде "Медузия, Великая Зуби. А это вам за красивую улыбку"

…Великая Зуби раздвинула локтями двух вервольфов, цикнула на преградившего дорогу вампира (у бедняги отвалились уши и нос), скользнула в небольшой магомаркет, закатилась в отдел с одеждой и окинула его взглядом профессионального шопоголика.
- Смотри, какой сарафан! И этот, и этот… ой, свитер! Я мерить!
Зуби схватила три вешалки и скрылась в примерочной.
Медузия сложила руки на груди и прислонилась к стене. Ее подруга обожала делать покупки и предавалась этому бесполезному занятию с полной самоотдачей.
С утра она успела примерить:
- симпатичное платье, произвольно меняющее цвета в желто-зеленой гамме;
- босоножки из кожи оборотня, периодически превращающиеся в валенки;
- безразмерную шляпку, налезающую на голову любого размера (шляпка лезла на головы совершенно самостоятельно, поэтому продавалась со скидкой);
- шерстяные носки с шевелящимися пальцами и прочее, прочее...
Зуби хватала какую-то вещь и приходила в восторг. Но стоило ей расстегнуть кошелек, как рядом появлялась Медузия. Она хладнокровно осматривала туфли/платьице/шляпку суровым учительским взором и начинала искать недостатки вроде непредусмотренных паспортом свойств и/или торчащих швов.
Порою ей удавалось добиться существенной скидки; обычно же Зуби разочаровывалась в покупке и возвращала ее разъяренному продавцу.
Все же количество купленного неуклонно росло, денег - естественно, уменьшалось, и в магомаркете Зуби оставила последние бородавки и разменяла зеленую мозоль.
Впрочем, через минуту она утешилась: пожилой, лысеющий вурдалак (другие в продавцы не идут), подарил ей перчатки:
- Это вам за красивую улыбку! - сообщил он, обнажая все шесть зубов,- Улыбайтесь чаще, вам очень идет!
Зуби внимательно осмотрела подарок, подвоха не обнаружила:
- Благодарствую!
- Заходите еще!
Продавец подмигнул. Подруги переглянулись.
- А ты еще спрашивала, почему я не беру с собой Готфрида! – засмеялась Великая Зуби,- Подумай, как бы он это пережил?
Медузия смерила разулыбавшегося вурдалака взглядом. Хиленьким он, конечно, не выглядел. Но сравнения с Готфридом, вооруженным копьем Аполлона, уже не выдерживал.
- Боюсь, что никак…

а этот драббл про Ягуна

- … теперь ты, Ягун! Бабулька в маразме летает быстрее, кидает точнее!.. Дракон был в другой сторо…- во рту Соловья предательски пересохло, голос съехал на сип.
Играющий комментатор порылся в карманах и протянул тренеру плоскую фляжку.
Старый разбойник взглянул на нее с подозрением.
- Да пейте же, пейте! – возмутился Ягун, - Клянусь, не отравлено! Пылесосом клянусь!
Соловей аргументом проникся. Он с удовольствием приложился к фляжке, после чего закончил с Ягуном и принялся распекать остальных. Ухмылки, скользнувшей по пухлым губам любителя летающей техники, он не заметил.
В отличие от Лотковой.
С трудом дождавшись окончания тренировки, красавица нагрузила Ягуна своим пылесосом и потащила его в обход Тибидохса. Какое-то время играющий комментатор изображал культуриста, но потом заскучал: уменьшил вес пылесосов, связал их за шланги и повесил на шею.
-Я знаю, ты что-то туда подлил, – сказала Лоткова, – Зачем пылесосом поклялся, вредитель?
- Приворотное зелье - не яд!
Девушка удивленно распахнула глаза:
- Ягун, ты совсем...
- Сердце красавиц склонно к измене…– пропел Баб-Ягун, - Без паники, женщина, я не из этих! Приворот на бабусю! Сдается мне, что она… - он перешел на драматический шепот, - в него… ну… лямур. Вчера вот, к примеру, весь день: «Одихмантьевич - то, Одихмантьевич - се… Разбойник совсем озверел…». А, главное, как! С придыханием!..
- Еще бы ей не ругаться, у нас пол команды в магпункте.
- Это только предлог!
Лоткова вздохнула. Соловей - темный маг, и защита у него, конечно, на уровне. Но если играющий комбинатор (тьфу, комментатор!) ухитрится влюбить его в Ягге, то старой богине можно лишь посочувствовать. А зная упорство Ягуна и его неистребимый энтузиазм…
- Та-ак! Мне ты тоже что-то подлил?!
-О! «Тоже!» Какое коварство! - на автомате ляпнул Ягун. Задумался… сгреб Лоткову в охапку и временно замолчал. Катька страдальчески закатила глаза.
Вообще-то ей нравилось целоваться с Ягуном. Но обниматься с двумя пылесосами – это уж слишком…

еще один про Ягуна

- Ты даже не представляешь, что мне сегодня присни-и…- Лоткова зевает и банальное «лось» превращается в «о-о-а-о-сь!», чуть приглушенное ее изящной ладошкой. Ягуна, как неплохого эмпата, естественно, пробивает (впрочем, зевота заразна не только для магов).
- Ой, нет! Не скажу!
Ягун пожимает плечами: не хочешь – не надо.
Полдня он успешно делает вид, и что и думать забыл о Катькиных снах. Но это не так. Дождавшись удобного момента, телепат «ныряет» в ее сознание, продирается через дебри практической магии (ведь в это время Лоткова увлечена магсертацией) и подбирается к снам.
А там…
..Катя с хохотом отбивается от Ягуна и страстно целует его пылесос. У того две руки, три ноги и пошловато-красивый жикинский рот…
Играющий комментатор покидает чужое сознание и идет созерцать пылесос. На Жору он не похож - но телепату все же не по себе.

И еще один. Этот - на фест однострочников

- Нежный. Ласковый. Добрый. Заботливый. Порой даже слишком,- вздыхает Таня. – А еще он упрямый, как слон.
- Угу.
- А этот несчастный. Страдает. И детство у него было тяжелое. Еще он всегда знает, чего я хочу… но я для него как приз. «Таня будет моей, Таня будет моей» - и на мнение остальных ему наплевать.
- Нет в мире совершенства, - кивает Гробыня. На самом деле она считает иначе, но Таньке ее вариант не подходит.
Уютную тишину разрывает подчеркнуто-бодрый голос:
- Совершенство? Да вот оно, перед вами!
Девушки нервно подскакивают: за окном, двумя руками вцепившись в трубу от пылесоса, висит ужасно довольный собой Баб-Ягун.
Гробыня презрительно фыркает и вновь переводит взгляд на кисточку, самостоятельно перекрашивающую ее ногти из кислотно-зеленого в не менее кислотный фиолетовый.
А Таня… внезапно спохватывается и тоже отводит взгляд.

на фест однострочников, дарктур, заявка "Лиза. Лоботомия"

Предупреждаю! Полный бред.

Лиза лежит на кровати, свернувшись клубочком и замотавшись в теплый коричневый плед. Девушка тихо посапывает, изредка вздрагивая и рефлекторно дергая головой: во сне она убегает от страшного монстра – зеленого и многоногого – а рядом, вздыхая, бредет бедный Ванечка, который, увы, не в силах помочь. Жуткая тварь все ближе и ближе – и вскоре Лизон понимает, что ей уже не спастись.
Тонкие руки обнимают подушку – Зализиной нравится этот сон. Порой у бессильно ломающего руки Валялькина появляются какие-то черты небезызвестного некромага – и от этого становится еще приятней.
Она не сразу замечает, как в тонкую ткань ее сна вплетаются голоса:
- Вы уверены? - этот спокойный, но строгий голос кажется девушке смутно знакомым.
- Уверен, уверен. Пора приступать, - а этот, тихий и вкрадчивый, заставляет ее поежиться, точно от холода.
- Лоботомия точно поможет? - Лиза явственно слышит сомнение. От этого ей становится еще неуютней.
- Проклятая Гроттерша,- бурчит она, переворачиваясь на другой бок.
Тихий смешок.
- О, Меди, вот это меня не волнует.
Меди?
Меди?!!
Залзина удивленно распахивает глаза. На столе мягко мерцает ночник – его света вполне хватает, чтобы обозреть две склонившиеся над кроватью фигуры. Одна из которых, определенно…
- М-Медузия Зевсовна?!
Доцент Горгонова кажется немного смущенной. Она поправляет медно-рыжую шевелюру, плотнее запахивается в мантию.
- Напрасно ты, Лиза, проснулась.
- Но что вы… здесь… и..
- Ах, тише! Не стоит кричать.
Из темноты выступает вторая фигура, и Лиза с содроганием идентифицирует академика Сарданапала. Его разноцветные усы не скреплены золотыми зажимами, но ведут себя тихо; борода обмоталась вокруг шеи и почти не шевелится, на губах играет привычная ласковая улыбка. Вот только сейчас она какая-то приторная.
Но Лизу пугает не это.
А что? Ледяные глаза? А, может, мясницкий топорик в опущенной левой руке?
От кольца академика отрывается салатово-зеленая искра, и девушка снова падает на постель. Сарданапал поправляет на ней одеяло. Его мясистые пальцы чуть вздрагивают.
Лиза кричит и пытается звать на помощь, но пересохшие губы лишь мягко приоткрываются. Впрочем, для мага уровня академика достаточно мысли.
- Не бойся, лоботомия это не больно, - не особо убедительно уверяет он. - Ну, Меди, приступим?
Медузия пожимает плечами. Зализина видит, что ее не слишком привлекает это кровавое занятие; но в то же время она отчетливо понимает, что Горгонова точно не вступится.
Лизон пробирает холодом, она старательно убеждает себя, что после лоботомии тоже живут.
Получается плохо.
«Глебушка. Ванька», - отчаянно шепчет она, забыв о парализующем заклинании.
- О, думаю, Ванька не слишком расстроится, - смеется Сарданапал, - А Глебушке так вообще фиолетово.

чуть позже

- Вы уверены, что вот это – лоботомия?
- Главное, мозг не задет.
- Угу. «Не задет». Он у вас на туфлях.
- Да? Вот ведь жалость! Придется стирать.
- Кстати, о жалости. Могли бы ей сделать анестезию.
- Ах, прости. Я забыл.

Увы, у бессмертных свои развлечения…

@темы: ТГ, фанфикшен, Медузия, Сарданапал, Ягун

---

Ну вот я и завела дневник.

Сие эпохальное событие вызвано катаклизмами на Фикбуке, в результате которых половина фанфиков удалилась к чертям. Так что буду скидывать все сюда, вроде как дополнительный архив.

@темы: дневник, фанфикшен